Реки, напояющие вселенную!

«Великая бывает польза от учения книжного, ‑ писал преподобный Нестор Летописец, ‑ книги наказуют и учат нас пути к покаянию, ибо от книжных слов обретаем мудрость и воздержание. Это реки, напояющие вселенную, от которых исходит мудрость. В книгах неисчетная глубина, ими утешаемся в печали, они узда воздержания. Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то приобретешь великую пользу для своей души. Ибо тот, кто читает книги, беседует с Богом или святыми мужами».

«Страсти Христовы»

В русской традиции существует ряд достаточно примечательных книг, незнакомых широкому читателю. Одной из таковых является сборник «Страсти Христовы». Составление сборника относится к XVII в., распространение он получил преимущественно в среде старообрядцев. Книга являлась предметом чтения главным образом купцов и посадских людей; в печатном издании использовалась в качестве чтений на Страстной седмице Великого поста. Один экземпляр этой книги, изданной в Супрасльской типографии (территория современной Польши) в 1817 г., экспонируется сегодня в нефтеюганском Музее реки Обь.

По содержанию книга представляет собой переводной сборник апокрифических сказаний пассийной тематики (лат. passio, от pati – страдать), принадлежащей к средневековой литературной традиции. Уникальность сборника заключается в попытке художественного описания жертвенного подвига Иисуса Христа. Хронология сюжета простирается от Лазаревой субботы до событий, следующих после воскресения Христова, например, приход Марии Магдалины в Рим к императору Тиберию.

Исследователи характеризуют книгу как «пассийную мистерию», проявляющуюся через восприятие Богоматери событий последних дней земной жизни Иисуса Христа и Его распятия, с акцентуацией на аллегоричности и мистическом характере описываемых событий. Хотя стиль изложения фигуры Христа и Его слов в основном не выходит за рамки евангельской сакральности, описание Богоматери, ее действий и эмоций, напротив, представляет собой психологический «центр тяжести» всей повести.

Например, в седьмой главе книги, после возвещения Христом Своей Матери о будущих страданиях, смерти и воскресении, текст которого в целом близок к евангельскому отрывку (Мф. 20:18; Мк. 10:33; Лк. 18:31, 33), следует диалог, в котором Богородица умоляет Сына не идти в Иерусалим «с великим плачем и рыданием горьким, и с великой жалостью сердечною… “слезы беспрестанно из очию моею текут, и из персей моих воздыхание велие исходит…”».

Несколько раз Богородица уговаривает Христа не идти в столичный град, приводя в свою пользу доводы о послушании родителям, о необходимости отвращения от зла и т.п. Христос объяснял необходимость своих страданий, но Богородица «с великими слезами <…> обымши Его рукама своима и ударися о землю горько глаголющи: о сердце мое, о утроба моя ныне терзается во мне <…> чтоже убо аз в скорби своей имам сотворити, яко Сын мой и Бог <…> хощет со мною тяжце и горце разлучитися… и возстенавше велми от сердца своего, паде пред Ним ниц на землю аки мертва, от великия скорби и рыдания». Диалогичный сюжет повторяется трижды, в ходе которого Христос объясняет Богородице смысл своих страданий, она в бессилии падает на землю, Христос удерживает, она умоляет его не идти на страдания. На третий раз автор текста все же описывает падение Богородицы на землю – явное стремление эмоционального воздействия на читателя.

Исследователи подчеркивают мелодраматический и «народный» характер изложения. Как и описание душевных страданий Богородицы, сборник содержит пространное и эмоционально насыщенное описание бичеваний и страданий Христа. Например, после умовения рук Пилатом следует обрисовка издевательств над Христом, привязанным к столбу: беззаконные иудейские воины начали бить Христа «немилостивно <…> жезлием суковатым. По четыре человек пременяющеся <…> и где пречистое его тело ударяху, ту отторгашеся святая плоть его с кровию и падаше не землю. Яко мало не все тело его святое отпаде, яко жилы его и кости пречистыя быша видими». После возложения тернового венца воины били по тесному венцу и шип пронзил главу Христа «даже до мозгу. И тогда истече пречистыя крове его многое множество, якоже от крове его и земли обагритися».

Описание бичеваний Христа перемежаются с описанием эмоциональных переживаний Богородицы. Когда Она увидела Сына Своего, несущего крест на Голгофу, «велми возстенавши от сердца своего, и паде на землю аки мертва. И аще бы не удержали ю жены пришедшия с нею, то убо конечно убилася бы о землю». Слова о желательнейшей смерти вместе со Христом неоднократно звучат из уст Богородицы в данном произведении.

В то же время концепция главного действующего лица – Иисуса Христа – вполне определенна и реализуется в конечном итоге как образ Христа-Триумфатора, Победителя смерти, Царя Славы. Множество людей от различных народов уверовали во Христа, воины «велиим гласом восклицаху»: «воистину праведный еси ты Сын Божий». Но «окаяннии жидове» не желали обратиться к «познанию милостиваго избавителя нашего». Спокойное величие образа Христа проходит через все произведение, в т.ч. и через главы, описывающие Его распятие и страдания: «Дщери иерусалимския, не плачите мене, но плачите себе и чад ваших: понеже бо мужи ваша взяша кровью мою на себя, и на чада своя…».

Приведенные литературные образы ставят своей целью эмоциональное возбуждение читателя, что свойственно более католической традиции, нежели православной: для православия более важна тема Воскресения Христова. Это отличие легко иллюстрируется названием главного христианского храма Иерусалима. Для католиков он – «Храм Гроба Господня» (Sanctum Sepulchrum), для православных – «храм Воскресения Христова» (Ναός της Αναστάσεως).

После XVII века – века царя Алексея Михайловича, патриарха Никона и протопопа Аввакума – пришел век XVIII  ‑ век Петровских преоброзований и секуляризации. Но уже в конце столетия образованное общество стало ощущать религиозный голод. Увлеченность Вольтером и скептически-пренебрежительное отношение к Православию уже в начале XIX в. контрастировали с высоким уровнем Духовных академий, расцветом богословской науки, золотым веком русской литературы и религиозной философии.

Именно в синодальный XIX век произошел перевод Священного Писания на русский язык. Развитие книгопечатания и удешевление книг позволило иметь литературу не только богатым, но и простым людям. Ряд типографий специализировались на народной аудитории, выпуская книги нравоучительного, культурного и катехизического содержания.

«Жизнь Пресвятыя Девы Богородицы»

Отдельного интереса заслуживает сборник под названием «Жизнь Пресвятыя Девы Богородицы». Книга была составлена русской поэтессой и общественным деятелем Авдотьей Глинкой в 1840 г. путем соединения в цельное произведение отдельных, разбросанных по Четьим-Минеям святителя Димитрия Ростовского, сведений о жизни и успении Пресвятой Богородицы. Составленная компиляция была переложена на современный – то есть на русский дореформенный – язык.

Примечательно, что т.н. «плачи Богородицы», упоминаемые выше в контексте описания сборника «Страсти Христовы», кочевали в российской истории из книги в книгу на протяжении веков. Таковые содержатся и в сборнике, составленном А. Глинкой.

Изложение апокрифичных сюжетов «плачей» традиционно эмоционально: «отныне радость не коснется Меня! Свет мой, радость моя затворилась во гробе! Но я не оставлю Его одного: здесь же умру и с Ним погребуся!» Данная эмоциональность, вероятно, обусловлена влиянием западного памятника «Acta Sanctorum» («Акты святых», «Деяния святых») – произведения, составленного болландистами (течением в иезуитстве, занимавшимся собранием житий святых и манускриптов), которым, наряду с Четьи Минеями свт. Макария, пользовался свт. Димитрий Ростовский при составления своего фундаментального труда.

«Молитвослов»

В конце XIX – начале XX в. в московской типографии А.Д. Ступина был издан «Молитвослов». В отличие от многочасового молитвенного правила дониконовского времени, чтение утренних и вечерних молитв по молитвослову занимало не более 10-15 минут. Но краткие молитвы в данной книге были снабжены подробными комментариями к каждой из них. Состав молитв, их перевод на русский язык, подробность, значительный объем и простота разъяснений и комментариев делают книгу сокращенным вариантом «Закона Божьего» протоиерея Серафима Слободского. В конце молитвослова следуют «десять заповедей закона Божия», «девять заповедей для получения блаженства», а также подробное катехизическое изложение Символа веры. Таким образом, молитвослов являлся изданием, ориентированным на простую народную аудиторию.

Хочется только пожелать, чтобы в издательствах нашей Русской Православной Церкви выходило побольше подобных книг, необходимых для научения молитве и понимания основ христианской веры, ‑ книг, «от которых исходит мудрость».

Павел Белоус

Галерея