Начало православия в Югре

К 30-ым годам 20-го века в Тобольско-Тюменской епархии ещё действовали более трёх десятков церквей и только в Тобольске – пятнадцать. Тринадцать из них были в считанные месяцы закрыты. Какова дальнейшая судьба священнослужителей – мало кому известно. А наказывали их сурово. Так, в мае 1918 года красногвардейцы утопили Тобольского епископа Гермогена, обвинённого в попытке организации побега царственной семьи Николая II. В августе 1930 года под конвоем была отправлена в Тобольск последняя настоятельница Кодского женского монастыря мать Серафима, а попа Якова сослали неизвестно куда. Можно предположить, что их жизненный путь оборвался в поселении Новый Хорей, что близ Надыма, которое было своего рода архипелагом ГУЛАГом для священнослужителей.

Новомучеников, пострадавших в 20-е и 30-е годы ХХ века за Христа, веру и Церковь, множество. Готовясь к 2000-летию со Дня Рождества Христова, Русская Православная Церковь в последнее десятилетие ХХ века решила провести канонизацию святых мучеников, о чём сообщил в интервью «Литературной газете» 5 декабря 1990 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. «Святые новомученики, – пишет протоиерей Владислав Свешников («ЛГ», № 20, от 22.05.91), – это новая страница в истории святости, и нам надо прочитать её со всей серьёзностью и ответственностью». Надо полагать, что достижение этой цели входит в программу поездки Святейшего Патриарха Алексия II по нашему краю. (Здесь речь идёт о поездке Патриарха в Тюменскую область и Ханты-Мансийский автономный округ в июне 1998 года, которой по причине болезни Святейшего не было. Тогда визит был перенесён на сентябрь и состоялся в намеченные сроки. — А. В.).

Историческим местом зарождения православной веры в Нижнем Приобье можно смело назвать местечко Кода, теперь известное как посёлок городского типа, районный центр Октябрьское Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области. Скажу сразу: название Нижнего Приобья Югорской землёй скорее поэтизированное, чем исторически достоверное. Известно, что югричи (историки вплоть до XV века не делят их на остяков и вогулов, ханты и манси) жили в Предуралье и только татаро-монгольские орды так расчленили, быть может, когда-то единое народное племя, что одни оказались там, где теперь Финляндия и Венгрия, а другие – в нынешней Югорской земле, в Югории. Может быть, этот тогда ещё единый народ, приняв за «человекы нечистыя» и опасаясь, как бы они не размножились и не осквернили земли, Александр Македонский «загна их на полунощныя страны в горы высокия», о чём повествует редактор «Повести временных лет» (1096 г.), относя легенду к христианскому летописцу III-IV веков Мефодию Патарскому.

Характеристика отношения сильного к более слабому уже была предопределена поступком Александра Македонского: «и загна их». Югра славилась богатствами. В XI-XII веках Великий Новгород пытается обложить югричей данью, забирая у них «серебро и соболи и ина узорачья». Вскоре с новгородскими воеводами засоперничали в данепоборничестве владимиро-суздальские князья, а потом и московитяне.

Было у югричей и золото. Видимо, для них это был своего рода священный металл. Во всяком случае, верховные божества Сорни-Най, Нуми-Торум, рыбий бог, бог лебедя (очевидно, и другие) изготовлялись из золота. Этот драгоценный металл они призывали в свидетели, когда заключали мир: «Кто изменит, а ты, золото, чуй!». И лишь много позже, под влиянием русских, югричи воспринимали его как оценку за труд. Хрисанф Лопарев в книге «Самарово. Хроника, воспоминания и материалы о его прошлом» (Санкт-Петербург, 1896 г.) приводит легенду о том, как разозлённый за неудачу на промысле остяк схватил и бросил на землю бога рыбы. Когда из головы бога посыпалось золото, удовлетворённый остяк сказал: «Молитвою от тебя ничего не добился, а вот побоями получил от тебя богатство».

С целью наживы шли на Югру русичи. Очевидно, довольно часто воинов сопровождали священнослужители, пытаясь вселить веру в сердца инородцев. За что и погибали. Так, в 1193 году воевода Ядрей, поп Легеной и двенадцать «лучших людей» были замануты остяками в свой осаждённый новгородцами город и «всех изсекоша». В 1383 году ростовский монах Стефан Храп стал первым епископом Пермской епархии с центром в городке Усть-Выме, построенном на месте языческого капища. Историки считают, что в отместку за это Полымские вогуличи в 1455 году напали на Пермь великую и убили Пермского епископа Питирима. Опять же в отместку великий князь Московский и всея Руси Иоанн III велел Устюжскому князю Василию Скрябе «Югорскую землю воевати», что тот и сделал в 1465 году.

Десятилетия продолжалась война «в отместку» с переменным успехом. В начале 90-ых годов XV века она перехлестнула «железные ворота» – Урал – и велась уже в Югорской земле. В 1483 году против вогуличей и остяков были задействованы, кроме «московских детей боярских», вологжане, вымичи, сысоличи и пермяки. По некоторым сведениям – более одной тысячи человек. Русские ратники разбили вогуличей в устье реки Пелым, прошли с боями по Тоболу и Иртышу до Оби и взяли в плен «большого» Кодского князя Молдана и «княжих Екмычеевых дву сынов».

1484 год в нашей истории примечателен тем, что впервые во взаимоотношениях русских и югричей миротворцем выступил Пермский епископ Филофей. По его ходатайству Иоанн III дал «опас» (охранную грамоту) пелымскому князю Юмшану. Филофей «печаловался» перед великим князем за других пленников и был одним из главных свидетелей при заключении мирного договора между русскими и югричами.

Якобы после этого великий князь Иоанн III именовал себя, кроме всего прочего, ещё и князем Югорским и Кодским.

Опуская военные события, которые происходили потом, обратимся уже к концу XVI века, когда «господарем» Сибири и, в частности, Югорской земли стал Ермак. Строгановы, а позднее и царь Иоанн IV не ставили ему в задачу вселение Православия в Сибирь, тем более в Югорскую землю. Обогащение за счёт порабощения югричей было их основной задачей. Атаманы Ермака повторили действия Стефана Храпа (не потому ли до сих пор среди коренного населения считается проклятым Ермаков остров, что находится вниз по Оби после Карымкар?). В 1585 году, пытаясь обратно отвоевать Большой Обский город (возможно, он был рядом с Самарово – будущим Ханты-Мансийском), остяки прибегли к помощи своего верховного божества.

Осадив город, они водрузили на дерево «шайтана» и «начаша жрети перед ним, яко помощью его христиан взяти и смерти предати». Но метким пушечным выстрелом «шайтан» был разбит, а перепуганные остяки разбежались. Потом они приходили с данью и подарками к победителям, брали на себя обязательство платить ясак.

«Большой» князь Кодский (Кондинский) Алач (Алача) сам явился к казацкому атаману Богдану Брязге, когда была покорена большая часть Югорской земли, и заключил дружественный союз. В ответ Брязга «постави князя большого Алачея, яко богата суша», от устья Иртыша до устья Казыма. То есть, вместо себя назначил властелином на всю территорию, которую мы теперь называем Нижним Приобьем.

По преданиям, верховное божество находилось в Белогорском княжестве, столицу которого – Большой Обский город – захватили казаки, а идола разбили из пушки. Вероятно, идол был не в одном экземпляре, а может быть, шаманы изготовили другого, но есть предположение, что «шайтана» переправили в Коду. Сюда же потянулись божества и из других остяцких языческих племён.

Чтобы обеспечить их охранность, князь Алач в начале 90-ых годов XVI века едет в Москву и принимает православную веру. А в 1599 году уже вдова князя Алача тоже в Москве стала новокрещённой Анастасией. По её просьбе в 1600-ом году в Коде была построена церковь во имя Живоначальной Троицы с приделом во имя святителя Николая Мирликийского. Руководствовалась княгиня, очевидно, тем, что стремилась упрочить могущество своего сына Игича, ставшего «большим» князем после смерти отца Алача. По той же причине в 1602 году едет в Москву и принимает православную веру князь Игич, сооружает в Коде ещё один храм – в честь соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия.

Годом зарождения православия на Югорской земле среди остяков (ханты) следует считать 1600 год. В христианство прежде всего стремилось так называемое знатное сословие. В первые годы XVII века в Коде были крещёными, кроме княгини Анастасии и её сына Игича, жена «большого» князя Анна Пуртеева, их дети – новообращённые Григорий, Михаил и Иван… Число прихожан в церквах было столь мало, что в 1608 году первый в Коде поп Евстратий бил челом царю, что «ему-де тут быть не у чего». И в том же году церкви были закрыты.

Однако внук Алача и сын Игича – Михаил, став «большим» князем, восстанавливает Свято-Троицкую (на снимке) и Зосимо-Савватиевскую церкви. Он не жалеет средств на содержание храмов. И в них имелось всё необходимое: «местные иконы, и у тех икон прикладные пелены и деисусы, и праздники, и пророки, и праотцы, и херувимы, и серафимы, и всякое церковное строение, алтарная казна, сосуды служебные, серебряные, и Евангелие, напрестольные кресты и благословляющие под окладом, с жемчугами и каменьями, и ризы».

Были возвращены из Берёзова образа, колокола и книги, присланные в Коду в 1600 году из Москвы. Кроме того, хранился здесь и княжеский арсенал, в том числе 40 панцирей, луки и стрелы… Князь Михаил даже сам даривал церкви серебряные сосуды. Поэтому надо полагать, что он свято хранил и наследие своего деда князя Алача, которому будто бы кто-то из татарских князьков подарил панцирь Ермака.

Не в отца пошёл его наследник князь Дмитрий. Подданные жаловались царю, что и сам князь, его мать и их люди «новокрещённые живут в православной христианской вере некрепко, к проклятым шайтанам мольбу прилагают и в скверное их требище бесовское шайтану в дар платье и лошадей дают, и люди ж его из пищалей на церквах по крестам стреляют». Более того, якобы князь Дмитрий шаману для принесения в жертву отдал «жёнку».

Дмитрию Алачёву вместе с семьёй было велено ехать в Москву. «Пограбя во церквах Божиих… церковное строение, сосуды серебряные и книги, он «учал продавать» их по дороге. Так «Триодь постная» продал он, князь Дмитрий, едучи из вотчины своей, из Коды, на дороге Самаровской ямщикам». Пресёк торговлю тобольский архиепископ Герасим. Он приказал Дмитрию продаваемое церковное имущество «принести к себе посмотреть, будто для купли». И конфисковал у незадачливого торгаша серебряные сосуды и печатные книги: комплект из 12 служебных Миней и два Октоиха. О случившемся владыка сообщил в Москву, оттуда распорядились всё отобранное вернуть в Троицкую церковь.

Надо сказать, князю Дмитрию вменялось в вину, кроме богохульства, воровства и спекуляции церковным имуществом, ещё и то, что он злоупотреблял служебным положением и довёл остяков до того, что они обратились к царю с просьбой освободить их из-под власти Алачевых, и принять под «государеву руку»… Всё же в Москве с князем Дмитрием обошлись милостиво. Его записали в московские дворяне с довольно высоким денежным окладом и хлебным довольствием, и даже передали ему во владение «волость, зовомую Лену», которую даровал государь ещё его деду Игичу «за особые заслуги».

Развитием Православия в Югре вплотную занялся новый тобольский архиепископ Симеон. В 1653 году, основываясь на челобитных остяков четырнадцати кодских волостей, он сообщил царю: «В прошлых-де годах в Кодском городке церкви Божии стояли многие лета, и пение Божественное совершалось по вся годы, и их братия, остяки многие, слышали православную христианскую веру, приходя в Кодский городок, крестились; а ныне-де тот Кодский городок стал впусте, и церкви Божии стоят без пения». Владыка Симеон просил царя: «чтоб им пожаловать, велеть на том месте, где церкви Божии стоят, быть монастырю и старцам, чтоб видя православие, крестились». И Алексей Михайлович 20 октября 1653 года подписал грамоту, в которой распорядился: «В том Кодском городке монастырю и старцам, дьячку и пономарю быть и ругою и жалованьем их устроить».

Так появился мужской Кодский монастырь. Со временем храм креп и рос, а церковь во имя святых Зосимы и Савватия с самого начала практически не использовалась и её совсем закрыли. Но рядом с Троицким храмом «в новой ограде» была выстроена «церковь новая, тёплая, шатровая ж, с трапезною и с келарскою с прирубными, алтарь и предел прирубные ж. А во имя та церковь Благовещения Пресвятой Богородицы».

В 80-ых годах XVII века монастырь имел мукомольную мельницу с солодовней, мастерские по производству сливочного и конопляного масел, для изготовления свечей. Была кузница на пять наковален, одна из которых предназначалась для работы по серебру, остальные – по железу.

Расширялись территориальные владения Кодского княжества, а значит – географически возросла зона влияния Кодского монастыря. Княжество территориально распространялось не только от Самарово до Берёзово по реке Обь, но имело плодородные земли на Исети, заимку близ Ялуторовска, своё подворье в Тобольске и в Самарове… Количество верующих было столь велико, что в городках по Оби строили храмы.

Второе возрождение придало Православию расцвет и размах. В 50-ые годы XVIII века в Коде появилось каменное здание Свято-Троицкой церкви , которое было самым высоким вплоть до Тобольска. Колокола здесь отливали из собственной меди, залежи которой «Иванище» Кодский (летописцы называют его то экономом, то строителем, то рудознатцем) обнаружил прямо под монастырём. Чтобы не нарушить спокойствие обители, он скрыл этот факт не только от Москвы, но и от Тобольска. Медную руду добывали тайно (это объясняет существование двух подземных переходов общей протяжённостью в полтора десятка километров), «Иванище» возил её в Москву, плавил и отливал колокола.

Манси загадывают: «Рядом с человеком идёт, а его не видно?». Это – время. К 90-ым годам вновь, в третий уже раз, встал вопрос о закрытии мужского Кодского монастыря. Но решили запущенные дела передать в женские руки. В 1891 году он был преобразован в женский Свято-Троицкий монастырь, с подчинением Иоанно-Введенскому женскому монастырю Тобольско-Тюменской Епархии. Заладились монастырские дела у наместницы Анны Дружининой, казначея Августы Хомяковой, пономарницы Апполинарии Безсоновой, пяти рясофорных послушниц да девяти белиц.

Но наступило заключительное столетие ХХ века. Жестокий, суровый, коварный и яростный век. Во всех этих качествах он проявил себя и в отношении интересующего нас Кодского монастыря, который положил начало Православия в Югре, он же достоин того, чтобы продолжить это святое дело.

Нам надо знать конец трагической судьбы кондинских инокини Серафимы и попа Якова, десятков других святых новомучеников Тобольско-Тюменской епархии и оказать посильную помощь Русской Православной Церкви, которая проводит работу по выявлению новомучеников, то есть включиться в написание новой страницы истории святости.

г. Нефтеюганск, 1998 год