Императорский проект для Югры

О тех, кто делает историю

Любой из нас, из югорчан, наперечёт назовёт исторические места Югры. Обычно их называют три. Первым всегда — Берёзово. А как ещё-то? Ведь там собинный друг Петра Первого, светлейший князь Александр Данилыч на нарах парился. Историческое, можно сказать, место. Увековеченное в картинах и фильмах. Спроси любого: — «Меншиков где?», любой ответит — «Меншиков в Берёзове!».

Вторым (и третьим) историческим пунктом, в зависимости от прописки спрошенного, будет либо Сургут, его основали казаки Ермака, либо Ханты-Мансийск, основанный ямщиками. Обычно на этом список югорских древностей брутально обрывается. Боле никаких древностей, считается, в Югре нет. А зря! Впрочем, обо всём – по порядку.

Что характерно, триста лет назад практически никто из указанных особ в Сибирь шибко не рвался. Светлейший князь Меншиков – тот прибыл по приговору суда. Канцлер Андрей Остерман – тоже по приговору. Разве что казаки пошли в Югру добровольно. Сами. Потому как за разбои на Нижней Волге многих в России ожидал судебный приговор с дежурным упоминанием каторги. Казаки, рассудили здраво: уж лучше без приговору. Самим — в Сибирь.

Ещё проще дело с ямщиками из Самарова, (что нынче зовут Ханты-Мансийском). Тоже понятно – служивые люди! Наняты правительством для почтовой гоньбы. Твёрдое жалованье, льготы, сибирский коэффициент! Опять же – царёва служба!

Но чтобы в болотные топи да комариные дебри Югры кто-то отправился добровольно? Бесплатно? По рекам на карбасах да обласах? По зимникам на собаках, да на оленях? Нет, такое представить невозможно! Между тем один из наиболее масштабных ГОСУДАРСТВЕННЫХ проектов царя Петра был осуществлён в Югре. Осуществлён с размахом. С государственной же непреклонностью! Имя проекта: ПРОСВЕЩЕНИЕ ЮГРЫ! Но чтобы проект стал реальностью, нужен тот, кто шаг за шагом воплотит замысел в дело. Словом, для Дела нужен Человек. Целую россыпь исторических мест на карте Югры обеспечил человек, о котором пойдёт речь!

Для Дела нужен Человек

В замыслах Петра I Сибирь занимала особое место. Для укрепления государственной власти царь считал необходимым распространить Православие по всему материку. Специальным указом царь распорядился найти «в малороссийских городах человека не только доброго, но и ученого», дабы он мог «в Сибири в слепоте идолослужения закоснелых человек приводить в познание истинного Бога».

Такой человек отыскался не сразу. На Сибирскую кафедру прочили разных архиереев. Но всё как-то не срасталось. Даже прославленный позже в лике святых Димитрий Ростовский, уже отправившись в Тобольск, заболел и слёг…

И вот нашёлся человек для Сибири. Монашеское имя человеку было Филофей, в переводе с греческого — Боголюб. Вместе с родовой фамилией выходило Филофей Лещинский. Боголюб-Филофей был архиепископом Черниговским. Между прочим, именно он предсказал Меншикову его последнюю фатальную поездку в один конец. Вот как это было.

В сан митрополита Тобольскаго и всея Сибири Филофея рукополагал его однокурсник и сподвижник Петра Первого, местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский. Возведение в сан митрополита и назначение на Тобольскую кафедру было почётной, но все-таки ссылкой. На Сибирскую кафедру Филофей был назначен по проискам самого Александра Меншикова. Причина опалы была следующей. Рассказывают, что в одном из черниговских имений Светлейшего было назначено освящение храма. День освящения назначил сам Александр Данилыч. Лично!

Архиепископ упёрся, ответил, что назначать дату исключительно его прерогатива, а не князя, и сам назвал дату освящения. А когда, после освящения ещё и отказался от пышного застолья, (ну, монах – что возьмёшь?), Меншиков не на шутку обиделся. И воспользовавшись своим колоссальным государственным весом, Светлейший организовал Филофею назначение в Сибирь. Святитель узнав, по чьей воле ему выпала Сибирь, произнес: «Да, далеко мне ехать, но он будет ещё далее меня». Так оно и оказалось…

Пришед в Сибирския страны

Став митрополитом всея Сибири, Филофей долго-долго добирался до места служения. Огромная территория митрополии простиралась от Северного Ледовитого океана до Китая, от Уральских гор до Тихого океана. Объехать митрополию было невозможно, ибо это означало объехать всю Сибирь.

Необъятная земля лежала непросвещенной. Духовенство зачастую было нищим во всех смыслах. Храмы порой годами оставались без пастырей, верующие жили и умирали без Святых Тайн. Многочисленные племена не знали Слова Божьего. «Пришед в Сибирския страны», — писал святитель царю, — «в церквах Божиих обрел великое нестроение, а какое, не лепо есть и писанию предати. Чинится то за великою простотою и нищетою священников.»

Большинство из прибывших с митрополитом вскоре покинули суровую Сибирь. Но год за годом святитель поправил положение. В Китай отправилась духовная миссия. Началось строительство новых храмов. Вместо деревянных храмов, часто страдавших от пожаров, Филофей стал строить каменные.

Особую тревогу митрополита вызывало отсутствие школ в Сибири. Из личных средств святитель поддерживал работу духовного училища. При архиерейском доме Филофей основал духовную школу. Себе в помощь святитель позвал пять ученых монахов. Из Киево-Печерского монастыря привезли 206 книг, в том числе — Псалтири, Служебники, Часословы, акафисты, русские грамматики. (Да-да, и с грамотностью тоже было сложно!)

Тобольская архиерейская школа стала второй, после Ростова Великого, школой Российской провинции, готовившей священнослужителей. Заслугами Филофея духовные школы Сибири ковали грамотные кадры и для церкви, и для государственных учреждений, и для учебных заведений. В 1704 году из ссыльных казаков митрополит устроил первый в Сибири церковный хор. А ещё основал театр. Первый театр в Сибири! Сценарии и роли для него готовили преподаватели и воспитанники Тобольской архиерейской школы.

Апостол Вогулов и Остяков

Наведя первоначальный порядок в делах духовной столицы митрополии, Филофей взвалил на свои плечи ПРОСВЕЩЕНИЕ ЮГРЫ. Да и царь торопил! В 1710 г. Петр I направил митрополиту грамоту со словами: «ехать вниз по великой реке Оби до Березова и далей, и где найдут по юртам остяцким их прелестные мнимые боги шайтаны, тех огнем палить и рубить и капища их разорить». А для благолепия края «часовни строить и святые иконы поставляти, и их остяков приводить ко крещению».

Труд просвещения сибирских племен Святитель воспринял как ЛИЧНОЕ дело. Митрополит имел полное право, оставаясь в Тобольске, отправлять на окраины других и собирать отчёты о миссионерской деятельности. Но сразу после Бога, Филофей очень любил людей. В каждом встречном святитель видел образ Божий и хотел, чтобы каждый спасся для жизни ВЕЧНОЙ. Своё дело он творил не для отчета. И люди чувствовали эту любовь, разделяли её. Любовь эта жива до сих пор.

Помню, на очередной встрече интеллигенции, некто веско произнёс слова о традиционном язычестве обских угров. Повисло молчание. Из рядов северян поднялся наиболее авторитетный учёный-ханты и отмерил оратору три фразы: — «Ты – неправ. Мы – православные. Нас крестил наш апостол – Филофей». Так стало ясно, что любовь от времени не тускнеет. Стало ясно, что любовь, зажжённая сердцем Филофея, жива и сегодня. Потомки тех, ради кого немолодой святитель, оставив тепло и уют, двинулся в нелёгкий путь, помнят совершённый им подвиг апостольской любви.

Начиная с 1712-го, Филофей, год за годом, версту за верстой, покрывал маршрутами своих путешествий огромный материк Югры. В какие-то места приезжал по нескольку раз, в какие-то – впервые. В Нахрачи, что на реке Конде, святитель прибыл в 1715 году, и потому нынче Кондинский район празднует 300-летие встречи с Филофеем. (В 1716 году 300-летие первой встречи со своим апостолом будут праздновать сургутские ханты).

Ничто не могло поколебать пламени апостольской любви в сердце монаха. Однажды в Назымской волости остяцкий старшина Ушанко выстрелил в Филофея из ружья, но пуля, пробив одежду монаха, миновала его тело. А святитель, вместо попыток укрыться, бросился с любовью обнять своего несостоявшегося убийцу! После этого случая природные сибиряки стали чтить Филофея, как своего отца и Апостола.

А что Филофей? А он усилил свои духовные подвиги и принял схиму, то есть высшую, самую строгую степень, монашества.

Слава о нем летела быстрей пущенной стрелы. Там, где он останавливался, по рекам Сосьва, Ляпино, Казым и Куноват, монаха принимали, как святого, слово его почитали, как Божие, отказывались от язычества, и принимали святое крещение.

Мгла идольская

Сподвижник Филофея, ссыльный Григорий Новицкий, оставил потомкам «Краткое описание о народе остяцком». Благодаря этим запискам мы уверенно знаем, как происходило крещение огромного края. О твердынях язычества у Новицкого сказано следующее. По всей югорской стороне было три самых важных идола: Старик Обский, Гусь и Кондинский идол.

Старик Обский, видимо был сложноустроенным сооружением — «имеюще скверное свое хранилище в усть Иртиша недалече от Самарова града… Бысть же сей по их зловерию бог рыб… дека некая, нос аки труба жестяны, очеса стекляны, роги на голове малые, покрит различными рубищы, сверх одеян червленою одеждою з золотою грудью». Другой — Гусь — попроще: «…Гусь боготворимый идол их бяше изваян из меди в подобие гуся; име скверное жилище в юртах Белогорских при великой реке Оби… почитается бог птиц водяных».

После отказа аборигенов от язычества, первые два идола были уничтожены. А вот третий, про которого сказано — «…первоначальный же и паче всех настоящий кумир», был перетащен почитателями старого культа в Конду. Вот как об этом писал Новицкий: — «Егда искоренящася идолобесие, сохраниша ceгo истукана и унесоша в Конду, откуда же и Кондийским нарекоша».

Крушение язычества

Почему в Конду? Да потому, что Конда – центр колоссальных болотных хлябей. Именно здесь посреди непроходимых зыбунов, находился самый центр язычества. (И сегодня через эти трясины, спустя триста лет, не удалось проложить прямой дороги к центру округа!) На реке Конде в селении Нахрачи стояла резиденция верховного остяцкого жреца. Здесь была своего рода столица идольского культа!

В Юртах Нахрачевых находились древние капища, шайтаны, шайтанчики и подшайтанье всех размеров и рангов. Главный Нахрачинский идол почитался вогулами и остяками за великое божество. «Кумир сей, иссечен был из дерева, одеян одеждою зеленою, злообразное лицо белым железом обложено, на главе его лисица черная. Чтилище все, иначе же седалище, украшено сукном червленым…». Идолу поклонялись не только остяки и вогулы Конды, но и «обские и прочих протоков шайтанщики». А верховным державцем и служителем этого идола был шаман – князь Нахрач Евплаев.

Чтобы сокрушить этого последний оплот язычества, монах-схимник отправился в Конду. Вопреки ожиданиям, никакой стрельбы и возмущения не случилось. Благодаря огромному уважению, которое святитель заслужил у природных сибиряков, крещение кондинских жителей произошло обыденно. Без столкновений и угроз.

В день празднования святого равноапостольного князя Владимира, (тысячелетие со дня смерти, которого мы недавно отметили), к митрополиту пришел один местный старшина и попросил крестить его безо всяких условий. За старшиною потянулись и другие, вплоть до главного супротивника — жреца Нахрача Евплаева. Так беззвучно рухнул последний из трёх столпов югорского язычества. В этом году Югра отмечает трёхсотлетие крушения язычества.

Колосья духовной нивы

Своё первое миссионерское путешествие святитель совершил в Берёзовский край в 1712 году, а за год до смерти, в 1727-ом, достиг отдалённого Обдорска. Трудами митрополита было выстроено 288 церквей, 37 монастырей. Но не зря говорят: Бог – не в брёвнах, а в рёбрах, там, где бьётся сердце человеческое! Проведя годы в поездках по болотам и дебрям, Филофей просветил и крестил до 40 тысяч коренных сибиряков.

Духовными чадами нового апостола стали целые народы! Когда святитель возвращался в те селения, где уже побывал, люди бежали к нему, как дети к отцу, упав до земли, целовали ему руки и даже подол монашеской рясы. Из детей новообращенных Филофей выбирал наиболее способных мальчиков и посылал их учиться грамоте и Закону Божию, готовя к священному званию. В духовной школе Тобольска обучались дети новокрещёных остяков (ханты), вогулов (манси) и тунгусов (эвенки). В 1715 году митрополит предписал учить детей ханты и манси настоятелю Верхотурского Никольского монастыря. Так трудами святителя умножались ряды духовенства, учреждались духовные школы.

Уйдя на покой, Филофей поселился в Тюмени в Троицком монастыре. Жил здесь уединённо и в большой бедности, всё-таки монах-схимник. Летом ходил пешком за девять верст к Иоанновскому монастырю, удить рыбу, зимой обучал грамоте детей инородцев. Скончался 31 мая 1727 года. Во исполнение его завещания, тело святителя было погребено в Троицком монастыре напротив входа, «дабы мимоходящие попирали прах ногами».

Память и памятники

Сегодня в Тюмени у ворот Троицкого монастыря, который так любил Филофей, ему поставлен памятник. Волею скульптора, под замысловатой бронзовой аркой, помещена массивная фигура священнослужителя с крестом в воздетой руке. На нём парадное митрополичье облачение. На ступенях памятника застыли фигуры, символизирующие обобщённые образы Аборигена, Аборигенки и сибирского Охотника. Всё весьма торжественно и парадно.

Почему-то кажется, что сам Филофей был бы не рад памятнику. Монах — он и есть монах. Монаху к чему парадность?

Совсем другой памятник поставлен на месте апостольского подвига Филофея в Конде. На невысоком постаменте, в развевающейся рясе, с прижатым к груди Евангелием, святитель-схимник спешит благословить подходящих к нему людей. Не бронзовых, живых. Тех, кто приходит к церкви «Всех скорбящих Радость», что в посёлке Междуреченском.

Идея создания памятника принадлежит митрополиту Ханты-Мансийскому и Сургутскому Павлу. Замысел был поддержан руководством Кондинского района. Воплощение проекта — каждой детали, на каждом этапе, легло на плечи протоиерея Сергея Швалёва – настоятеля храма «Всех скорбящих Радость».

Сам памятник был изготовлен в Нижнем Тагиле. Автором проекта и скульптором стал Александр Тюрин. Прежде чем взяться за воплощение фигуры святителя, Александр собрал все доступные ему сведения, прочитал всю литературу о подвиге Филофея. Теперь труд скульптора представлен на общий суд. Судя по отзывам, междуреченцы довольны новой достопримечательностью. Святитель Филофей изображен в полном соответствии с тем, как впервые пришёл в Конду – в монашеском облачении, пешком.

Трёхсотлетие подвига

День освящения памятника святителю был избран со смыслом — после Димитровской Субботы, в День Сибири. (День Сибири установлен в память 8 ноября, в день взятия Ермаком Кашлыка — Кучумовой столицы, после чего стала возможной христианская проповедь в крае). Перед освящением, в храме «Всех скорбящих Радость» прошла Божественная литургия, которую служили сразу два архиерея: митрополит Ханты-Мансийский и Сургутский Павел и епископ Югорский и Няганский Фотий.

Междуреченский храм был полон настолько, что кроме парадного входа пришлось открывать летние боковые двери. (Иначе все желающие просто бы не вошли). Всю службу у алтаря отстояли междуреченские кадеты со строгими лицами. Напротив кадетов, строго и стройно стояло руководство района. Ближе ко входу — остальные посельчане. По завершении литургии, единодушно молящаяся паства столь же единодушно подалась на улицу к памятнику, чтобы принять участие в освящении.

Рядом с храмом, посреди паствы, в центре паствы, якоже и подобает чёрному духовенству, стояли три архиерея – двое в священном облачении, один в монашеской рясе. Двое из плоти и крови, один из бронзы. Живые пришли отдать дань подвигу, совершённому триста лет назад. Не оставляло ощущение живого присутствия самого Филофея, как будто бы святитель вновь посетил Конду!

После молитвы митрополит Павел окропил святой водой сначала памятник, потом остальных. Судя по радостным лицам людей, собравшихся вокруг бронзовой фигуры святителя Филофея, для них этот день стал незабываемым праздником любви и данью уважения к монаху-схимнику, святителю, просветителю и государственному деятелю, воплотившему триста лет назад грандиозный государственный ИМПЕРАТОРСКИЙ ПРОЕКТ ПРОСВЕЩЕНИЯ ЮГРЫ.

Александр Быстров